Роднов Л. Русская легенда. Энциклопедия русского Духа. Поэма / Лев Роднов. — Ижевск: ERGO, 2007. — 346 с

«Русская легенда» – новая книга Льва Роднова. Увлекательный сюжет и немалое количество острых авторских идей и взглядов будут интересны всем, кто ценит интеллектуальную прозу.

Предисловие

В начале было что-то, потом оно сплелось в легенду, во-плотилось, о-существилось, о-вещест - вилось. Короче, стало повседневностью, в которой первоначальное что‑то затерлось, потеряло звучание, а вообще-то и смысл. И нужна была реконструкция тайнописи, согласно которой мы живем, осуществляемся, страдаем, но смысл которой мы не понимаем. Мой друг, писатель Лев Роднов, взялся за эту реконструкцию великой русской легенды, определяющей наше бытие и оправдывающей наше небытие. Его гипотеза предельна: Россия — родина смерти; смерти вообще, смерти как таковой. Это то место, куда даже сама смерть приезжает умирать, возвращаясь к себе на родину, обретая себя и воплощая себя. Такой посыл психологически позволяет размышлять о самом сокровенном, пытаясь ответить на вопрос: почему в жизни так мало Жизни?

Текст этой книги подчинен не линейной логике, а логике ассоциаций, пара-логике бессознательного, логике, создающей многовекторные конструкции, вбирающей в себя и сталкивающей противоречия. Книга афористична, порою сквозь ритмичное повествование остротой своей прорываются неожиданные прозрения, фразы, которые долго не дают покоя, концентрируют в себе свет, боль, порыв и… наш диагноз. Книга вскрывает множество патогенных механизмов, обрекающих нас на бытие в глупости, в ханжестве, на бытие в смерти. Текст Льва Роднова вводит читающего в особый дискурс психологического и философского проживания российской маяты, осмысливания бессмыслицы и обессмысливания смыслов. Это дискурс хаотической нагроможденности нера­зобранного, нажитого духовного материала, казалось бы подготовленного для строительства чего‑то, но лежащего россыпями и разрушающегося.

В мире, где многое становится напоказ, делается для показа, где жизнь вырождается в демонстрирование жизни, нужна иная, критическая оптика. Оптика, высвечивающая уродство, делающая зримым примелькавшееся; оптика не вездесущего контроля, а оптика фокусирующая свет. Честная и жесткая книга Роднова может стать такой «оптической системой», взирающей в тебя, прочитывающей самого читателя в его помыслах и поисках.

В конце концов, какова же судьба девочки Ро (если угодно — России), согласно реконструированной русской легенде? В принятии идеи смерти и идеи рождения. В самостоятельном прозрении и в постоянном ответе на вопрос: о чем мы?

А что же в итоге?

В итоге — словами Автора: «От России останется немного. Тексты». Доводится до предела мысль о жизненной… невозможности жизни. Невозможная фигура может быть показана, нарисована, вообразима, но она невозможна в координатах реального. Сущест­вование этой фигуры возвращает нас к столкновению зримого и сущего. Проживаемая нами жизнь находится, видимо, где-то в зазоре — на границах зримого и неведомого бытия. Об этой сладостно-мучительной, вечной и странной «невозможности» русского существования и говорится на многих страницах книги, которую ты, Читатель, держишь сейчас в своих руках.

Сергей Сироткин, зав.кафедрой, кандидат педагогических наук, доцент, Удмуртский государственный университет